таролог (все вопросы в u-mail)
В одной далекой-далекой стране, названия которой тебе даже знать не положено, жил великан. Поговаривали: мол, он был столь огромен, что стаи перелетных птиц, изнуренных трудной дорогой свободно отдыхали на его плечах. Ноги гиганта были подобны стволам вековых деревьев, которые с легкостью могли быть вырваны из земли, имей кто-либо неосторожность разгневать могучего исполина.
Впрочем, в отличие от большинства своих собратьев, промышлявших разбоем, да грабежами, великан вел мирный образ жизни, можно даже сказать, экзотичный. Не желая причинять окружающим жителям и одиноким странникам вред, великан построил трактир и стал его владельцем. Поначалу дела его шли совсем плохо: мало кто решался остановиться на ночлег и оказаться под одной крышей с великаном, о чьем племени не прекращалась дурная молва.
но как-то раз...Однако смельчаки все же нашлись: как-то раз, не то из любопытства не то на спор, явилась на постой компания закадычных товарищей, готовых рискнуть собственным животом. А когда те, благополучно вернувшись, разнесли новость, мол, хозяин вежливый, обходительный и не жадный, желающих переночевать у великана заметно прибавилось.
Однажды, собирая пряные травы для жаркого, великан поднялся в горы немного выше обычного и там, подпиравший плечами облака, услышал чей-то жалобный плач.
Встревоженный исполин стремительно наклонился к земле, чтобы узнать, кто попал в беду, а когда увидел, то удивлению его не было предела.
Среди зарослей изумрудной травы сидела прекрасная девушка. Она была такая маленькая, что запросто смогла бы исполнить на великанской ладони танец. Но миниатюрная красавица лишь горько рыдала, утирая слезы лепестком дикого тюльпана.
Великан несказанно удивился, ведь он никогда еще не встречал такой прелестной малютки: с кожей подобной лилии, гладкими как черный шелк волосами и большими синими глазами, цвет которых поверг бы в смущение ночной небесный свод. Сжалось сердце могучего гиганта, едва тот увидел, как крупные слезы катятся по щекам и падают на подол платья. И спросил он ее тогда:
— Что за беда приключилась с тобой? Возможно, я смогу тебе помочь?
— Нет способа мне помочь, если только ты не владеешь магической силой, столь же великой, сколь высок твой рост, — возразила девушка. — Я обронила свою волшебную жемчужину, без нее я никак не смогу попасть домой.
— Почему? - великан удивился еще сильнее.
— Там моя память, — последовал ответ, и хозяин трактира окончательно понял, что никакие волшебства и сокровища этого мира не смогут его поразить так же глубоко, как красота этой девушки и ее необычайный рассказ. — Без жемчужины я не вспомню, кто я, откуда родом, и никогда не найду дороги назад.
— Я обязательно найду твою жемчужину, — тут же пообещал ей великан. — А пока можешь пожить у меня.
С появлением девушки заведение, не испытывающее нехватки в посетителях, грозилось и вовсе стать переполненным. Это сильно беспокоило великана, никак не желавшего однажды оказаться причиной неудобств какого-нибудь путника. Но Реджина (так как своего настоящего имени девушка вспомнить не могла, великан предложил ей выбрать себе другое) каждый раз успокаивала его.
— Не переживай, Грай, — говорила она, — строительство нового крыла скоро завершится, и мы сможем размещать еще несколько дюжин постояльцев.
Их беседы протекали по вечерам, когда Грай после тяжелого трудового дня садился в кресло у камина с кружкой горячего чая. Реджина тем временем плела из волокон паутины кружево неземной красоты, покачиваясь в самодельном крошечном гамаке, натянутом меж двух медных подсвечников.
— Посмотрим, — отвечал ей великан и хмурился.
Дни неторопливо сменяли друг друга, подобно дикому меду, что добывал Грай. Мед очень любила Реджина: она добавляла его практически во всю пищу, которую ела.
— Может, ты родилась в цветке? — однажды спросил ее Грай и тут же мысленно дал себе пощечину: не существовало на свете цветка, способного сравниться с ней красотою!
Реджина прекратила плести свое кружево и растерянно взглянула на великана.
— Не помню, — девушка пожала плечами, мгновенно сделавшись очень грустной. — Кстати, ты ищешь мою жемчужину?
— Ищу, — заверил ее великан, — каждый день.
Грай говорил правду: он и в самом деле искал чудесную жемчужину, поднимая каждый камень, разгребая ворохи сухих листьев, заглядывая в птичьи гнезда. Ведь если Реджина обнаружит жемчужину первой, то вспомнит свою прошлую жизнь и покинет его навсегда...
А Грай любил Реджину. Каждую ночь, едва та засыпала в своей миниатюрной кроватке, великан неслышно садился подле и охранял ее сон. Он неотрывно смотрел на спокойное лицо, жадно впитывал глазами расслабленные черты и боялся этой любви, что охватила все его существо. Свет Луны выбеливал и без того светлую кожу Реджины, делая спящую еще прекрасней, а соловей, что нашел свой приют среди ветвей растущей неподалеку яблони, неистово заливался: «Не пара! Не пара!»
— Я очень надеюсь, что ты ее отыщешь, — с тяжелым вздохом девушка вновь принялась создавать неповторимый узор. Что же, в конце концов, она намеревалась сплести, Грай спросить не решался.
— Найду, — могучие ладони сжались в кулаки, а сердце мучительно защемило. — Обещаю.
С каждым новым рассветом воздух становился все холоднее, а морские воды — беспокойнее: надвигалась зима. Один шторм уже прошел: в тот раз на берег вынесло множество ракушек, и Грай принес Реджине целую горсть самых красивых и ярких. Одна раковина тут же была приспособлена под кресло, а из мелких осколков получилось несколько браслетов и длинные бусы.
Реджина вертелась перед зеркальным обломком. Она меняла браслеты местами и, смеясь, спрашивала у Грая совета. Но великан лишь улыбался и молча наблюдал за ней. Как бы он хотел, чтобы этот момент длился вечно!
А шторма тем временем случались все чаще, и каждый новый оказывался сильнее предыдущего. Великан хмуро наблюдал из окна за тем, как потемневшие волны неистово бьются о голые скалы, и мысли его были безрадостны. Что-то подсказывало гиганту, что однажды точно такой же шторм навеки их разлучит...
Тот день ничем не отличался от своих минувших собратьев, разве что ветер был сильнее обычного, заставляя старые дубы горестно стонать и скрипеть толстыми ветвями на все лады.
А потом началась гроза, страшнее которой еще не удавалось видеть никому. Ветер гнал по небу черные тучи, неистово взрыкивая. Тучи в ответ исторгали из своих недр потоки ледяной воды, разрезаемые то тут, то там белоснежными молниями. Волны одна за другой штурмовали крепкий камень, вышвыривая обломки некогда затонувших кораблей.
С широко раскрытыми глазами Реджина через стекло наблюдала за тем, что происходило снаружи.
— Это не простой шторм, — наконец изрекла она. — Случилось что-то...
Не слушая того, что Реджина, возможно, скажет дальше, Грай со всех ног бросился на берег.
Великан сразу увидел жемчужину: она покачивалась на мелководье, сияя подобно тысяче огней. Шторм же, в свою очередь, прекратился столь же внезапно, как и начался.
Грай подхватил жемчужину, блестящую, розоватую, все еще влажную от морских вод. Величиной не крупнее горошины. Великан напряженно вглядывался в свою находку, словно надеялся отыскать в ее недрах ответ на свой вопрос:
Как он должен поступить?
Солнце выглянуло из-за туч и уронило один из своих лучей на гладкий перламутр. Море было спокойным: невысокие волны теперь лениво сменяли одна другую, облизывая кромку берега длинными языками. Где-то высоко в небе пронзительно крикнула чайка, с дерева сорвался последний шуршащий лист... Решение пришло неожиданно, но оно было твердым.
«Я не отдам жемчужину, — крохотный шарик исчез в сомкнувшейся ладони. — Реджина ничего не узнает. Никогда».
Великан вернулся в дом. Девушка все так же стояла на подоконнике.
— Все в порядке? — Реджина забралась на самый верх книжной стопки как по лестнице и, приподнявшись на носках, заглянула ему в глаза. — Я видела, как ты что-то нашел.
— Камень, — великан протянул ей маленький яйцеподобный голыш. Тот был почти прозрачным. — Мне показалось, что тебе понравится.
— О, он чудесен! — во взгляде Реджины вспыхнули радостные огоньки, едва она увидела камушек. — Спасибо тебе, Грай.
— Это тебе спасибо, — великан тоже посмотрел в окно. Небо было чисто-голубым, солнце занималось вовсю. Словно никакой грозы и не было вовсе. — За то, что ты со мной.
— А куда я денусь? — Реджина рассмеялась. Ее звонкий смех был подобен маленьким серебряным колокольчикам. — Не переживай, не уйду.
— Даже найдя жемчужину? — рука незаметно прижала к телу крепкий узел на краю рубахи, в котором пряталась злосчастная находка.
Реджина помрачнела.
— Ты знаешь, — наконец, проговорила она, — порой мне кажется, что жемчужина потеряна навсегда. Возможно, кто-то уже нашел ее...
— Это может тебе навредить? — по лицу Грая пробежала тревога, но Реджина на тот момент увлеченно рассматривала рисунок древесины на оконной раме и ничего не заметила.
— Только если она попала в руки злодея.
— А вдруг... — Грай запнулся, пытаясь подобрать правильные слова, — вдруг он любит тебя?
— Кто? Злодей? — Реджина рассмеялась вновь, но теперь ее смех уже не был таким веселым. — У злодеев нет сердца, Грай. Они не умеют любить.
— Как считаешь, я похож на злодея? — вдруг выпалил гигант. Реджина удивленно посмотрела на него. Высокий, всегда всклокоченный и недостаточно чисто выбритый, в измятой рубахе... Грай ждал ответа. Реджина спустилась с книг, прошла по подоконнику, добралась до его края и взяла великана за указательный палец правой руки.
— Нет, — уверенно проговорила она. — Ты не злодей. У тебя глаза добрые.
— Но я великан, — осторожно напомнил ей Грай. — Мои родичи...
— Большой и добрый великан, — мягко поправила его Реджина. — И ты бы никогда не забрал мою жемчужину, я это точно знаю.
В тот момент Грай почувствовал, как оборвалось его измученное сердце.
Дни продолжали сменять друг друга, принося с собой промозглый сырой ветер и наплыв новых посетителей. Вместе с последними в трактир приходили и новости о том, что творилось в мире. Особенно волновал торговцев слух, что, мол, снежные великаны, устав от недостатка пищи, намереваются спуститься с гор и устроить в долине разбой.
— Мяса им, видите ли, не хватает! — низкорослый и тучный посетитель трактира погрозил в воздух кулаком, блестевшим от бараньего жира. — Пусть жуют траву!
— Конечно, не хватает! — взревел сидевший слева от него рослый детина с пышными черными усами на покрасневшем лице. — Потому что Уилл все съел!
Радостный гогот прокатился по залу.
— Уилл! Уилл! Обжора Уилл! — взревели разнокалиберные постояльцы, ритмично ударяя по столам деревянными кружками. Все, кроме коренастого любителя бараньего жаркого. Брызги недопитого эля и пива летели во все стороны.
— Они же все разнесут, — Реджина с тревогой проследила за траекторией полета тарелки. Та вскоре благополучно грохнулась где-то в дальнем углу зала.
— В зимний период такое происходит постоянно, — великан неподвижно сидел за стойкой и, как и Реджина, наблюдал за гостями. — Становится холоднее, это раздражает людей.
— Сомнительное оправдание, — тем временем основательно подвыпившие затеяли драку, поваляв стулья и опрокинув скамьи. Повсюду летели объедки. Кто-то свалил на пол кувшин, наполовину полный эля. Темный «Стаут» потек по доскам. Девушка брезгливо сморщила нос.
— Эй, вы! — толстяк с трудом забрался на стол. Он все еще сжимал в руке баранью кость с ошметками мяса и размахивал ею как флагом. — Слушайте все! Если сюда посмеет сунуться хоть один великан...
— Один уже есть, научись считать! — выкрикнул кто-то из толпы. Реджина покосилась на Грая. Тот продолжал сидеть как ни в чем не бывало.
— ... клянусь животом: я собственными руками придушу эту тварь! — заплывшие жиром глазенки Уилла воинственно сверкнули. Он выдержал паузу, явно ожидая восторженных аплодисментов. Но реакции не последовало. Окружающие молча наблюдали бесплатное представление, с трудом сдерживая смех.
— Нашел чем клясться — толстым брюхом! — говорящий был тем же, кто ранее высказался о великанах. Зрители взвыли.
Сообразив, что его монолог никого не впечатлил, Уилл начал покрываться багровыми пятнами.
— Да я вам сейчас покажу! — завопил он и, отбросив в сторону мосол, спрыгнул со стола.
— Что мы — сала не видали?
Толпа расступилась. Лишь один паренек остался стоять на своем месте. Разъяренный Уилл буравил его взглядом.
— Ты, — процедил он сквозь зубы. Пальцы-сардельки судорожно скрючились, словно уже ломали мальчишке шейные позвонки. — Джейк...
— Джо, — поправил тот Уилла.
Услышав имя, великан встрепенулся. Рослый для своих лет худощавый подросток с отросшими до плеч пшеничными волосами, — Грай помнил этого мальчишку. Его, а также двух закадычных друзей. Джо, Джаред и Джеймс — Грай на память никогда не жаловался, а эти ребята вдобавок были его первыми посетителями.
— Да мне плевать... — Уилл приблизился к Джо практически вплотную. — Джек, Джо... Ты такой же, как твой отец.
— Не смей говорить о моем отце, — в глазах Джо вспыхнула ярость. — Подлый убийца...
Уилл схватил Джо за ворот посеревшей от дорожной пыли рубахи. Багровые пятна стали фиолетовыми, а на свиноподобной шее вздулись синюшные линии вен.
Грай вскочил на ноги, намереваясь помешать разъяренному Уиллу размазать парня по одной из каменных стен. Но, как оказалось, Джо в помощи великана совсем не нуждался: он без труда вырвался, оставив в жирном кулаке желтоватую костяную пуговицу.
— Ты отравил его душу. Мой отец наложил на себя руки, — Голос Джо оставался твердым, но Реджина заметила, что его глаза начали подозрительно блестеть. Джо отвязал от пояса небольшой кожаный кошель: — Узнаешь? — он швырнул на стол вытащенный из кошелька медный жетон. — Ты сам дал ему это.
Жетон был небольшим, квадратной формы. Его лицевую сторону украшала эмблема: две кобры, свернувшись в тугой узел и разинув смертоносные пасти, смотрели в упор друг на друга. Змеиные языки были переплетены.
В толпе прошелестел удивленный шепоток: похоже, никто из присутствующих не был знаком с этим символом. Кроме старого Чарли, который, заметив гравировку на жетоне, выплюнул свой грог обратно в бокал.
— Разрази меня гром! — гаркнул седовласый моряк. Чарли тяжело прохромал к столу, его деревянная нога при этом глухо постукивала. С великим отвращением, словно это был не жетон, а дохлый скунс, Чарли взял его двумя пальцами и повернулся к Джо. — Ты знаешь, что означает эмблема? — строго поинтересовался он. Впервые за этот вечер парень выглядел растерянным.
— Я не знаю всего, — наконец, признался Джо. — Но что означает русалка на его обратной стороне, имею представление...
В этот момент Реджина тихонько тронула Грая за запястье.
— Что? — великан посмотрел на нее. Реджина мотнула головой в сторону моряка, все еще державшего в руке жетон.
— Русалка на обратной стороне... что она означает, ты знаешь?
Поджав губы, Грай медленно кивнул. Реджина терпеливо ждала ответа.
— Жетон с русалкой является пропуском в бордели, — наконец, произнес он. Грай оттянул ворот своей рубашки вниз, хотя в помещении было не душно.
— А другой рисунок? Я все разглядела.
Было заметно, что отвечать на второй вопрос гигант желал еще меньше. Но девушка не отставала: — Скажи! Почему змеиные языки переплетены?
— Это очень древний символ, — осторожно начал Грай. — Символ коварной, разрушительной магии. Знак змеи означает, что, едва клиент переступит порог, его душа будет отравлена...
— Ты в точности повторяешь слова Джо, — мягко заметила Реджина.
— Я называю вещи своими именами, — возразил великан. — В уплату за неземные наслаждения придется отдать сердце и разум. Обесцветить радужные мысли, чтобы затем окрасить их в черный цвет. Перегореть, рассыпаться в прах и, в конце концов, стать ничем.
— Теперь уже яснее, но все равно не очень понятно, — Реджина сдвинула брови. На ее прекрасном лобике залегла морщина. — А языки?
— Сплетение языков предупреждает, что отныне ты связан договором. Его составляют во время первого визита. Каждому подписавшему вручается жетон. Назад дороги нет... — Грай вздохнул. — Мне искренне жаль беднягу Джо. Он остался круглым сиротой.
— А его погибшего отца? Его тебе не жаль?
Грай красноречиво промолчал. Раздался резкий звон, и Реджина перевела взгляд с великана на происходящее в зале: швырнув жетон на пол, Чарли обозвал их тайного распространителя гальюнным червем и, плюнув тому прямехонько на блестящие сапоги, удалился в свою комнату. Джо он увел с собой. «Может, Чарли поможет Джо устроиться в жизни?» — вдруг подумала Реджина и от всего сердца пожелала, чтобы так все и случилось. Она поделилась своими мыслями с Граем. Гигант пожал плечами:
— Кто знает? Хотя, насколько я помню, несколько лет назад у Чарли погиб сын — как раз ровесник Джо.
— Чарли выглядит хорошим человеком, — уверенно проговорила девушка. Было уже поздно, все посетители трактира разошлись по своим комнатам и, наверняка, крепко спали в уютных кроватях. Что касается Уилла, то его забрали стражи.
— Да, — Грай безучастно смотрел на ленивый танец пламени в очаге и рассеянно теребил в руках старый грубо вырезанный хьюмидор. Реджина отложила свое плетение и встала с гамака.
— Совсем не могу работать, — призналась она. — До сих пор стоят в ушах эти безумные вопли.
Грай, все же, достал толстую сигару и, обрезав скругленный конец, принялся неторопливо вращать ее над пламенем свечи. — Его ждет Башня Одиночества, — когда табак достаточно прогрелся, Грай поджег сигару и закурил, — в сравнении с этим даже смерть кажется подарком судьбы.
— Наверное, это очень страшно: быть совершенно одному, зная, что никто и никогда тебя не спасет, — разгладив ряд крохотных оборочек на подоле платья, Реджина осторожно опустилась на крышку хьюмидора. Терпкий дым сигары вился в воздухе молочно-сизыми змеями и вызывал першение в горле.
— Башня заколдована таким образом, что находящиеся внутри заключенные постоянно испытывают неконтролируемый ужас, — Грай сделал еще одну затяжку. — В конце концов все они сходят с ума.
— Это так жутко, — прошептала Реджина. Голос ее дрожал.
— Да, — коротко согласился с ней Грай. В комнате снова повисла тягучая тишина.
Каминные часы громко тикали. Их золотистые стрелки упорно описывали один полный круг за другим. Обрамлявший циферблат металлический ободок поблескивал матовой желтизной. Аромат березовых поленьев смешался с крепким табаком. Горящее дерево потрескивало в пасти камина, время от времени испуганно вспыхивая крупицами оранжевых искр. Реджина осознала, что ее глаза уже давно слипаются.
Она не возражала, когда почувствовала тепло и знакомое ощущение полета. Но на этот раз Грай не отнес ее в кроватку, и Реджина поняла, что сегодняшней ночью будет спать прямо в его руках.
— А ты, разве, не будешь ложиться? — только поинтересовалась она, уютно устраиваясь на загрубевшей ладони. Гигант покачал головой.
— Этой ночью мне не уснуть, — ответил он. И неожиданно улыбнулся.
Белесый луч окончательно растолстевшей Луны проникал в комнату. Ровной полоске удалось вырвать лишь кусок стола с парой стоящих на нем подсвечников, тяжелую мраморную пепельницу и бронзовую фигурку антилопы. Остальные предметы скрывала непроглядная тьма.
Осторожно, чтобы не потревожить сон своей маленькой красавицы, великан откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Минувший день выдался беспокойным. Грай действительно не собирался ложиться в постель: он привык бодрствовать во время сна Реджины, наслаждаясь видом беззащитной девушки. Но в этот раз даже великан чувствовал усталость. Возможно, из-за пережитого волнения за мальчишку он ощущал себя таким разбитым.
«Хоть бы Чарли взял его к себе юнгой» — подумал Грай и провалился в тяжелый липкий сон. Он не заметил, как из ослабшего узла выпала крохотная жемчужина...
Реджина проснулась внезапно посреди ночи, будто что-то толкнуло ее в бок. Грай спал, запрокинув голову. Его рука с Реджиной лежала на столе, поэтому девушка без труда смогла выбраться на поверхность, откуда при помощи длинной вязаной салфетки спустилась на пол. И тут же увидела жемчужину.
Реджина медленно приблизилась к ней и протянула руку. Зачарованный перламутр переливался радугой, распространяя вокруг себя сильное свечение. Жемчужина звала ее. Она жаждала воссоединения со своей обладательницей. Реджина коснулась жемчужины и тут же ощутила болезненное покалывание в пальцах. Девушка закрыла глаза. Перед мысленным взором одно за другим поплыли видения садов неземной красоты, изумрудных равнин, ледяных ручьев. Будто наяву она слышала аромат жасмина, что рос возле окна ее спальни и печальный напев свирели... К Реджине возвращалась ее память.
Грая тоже что-то толкнуло в бок.
Он сразу понял, что ладонь опустела, едва открыл глаза, а когда повернулся — увидел Реджину. Его возлюбленная стояла подле жемчужины, крепко обхватив ту руками. Проклятая магическая сфера сияла подобно тысяче рассветов, возвращая своей хозяйке утерянные воспоминания.
Великан смотрел на этот прекрасный ритуал, непревзойденный в своей жестокости и не чувствовал собственных слез. Грудь словно сдавило железным обручем, а язык попросту вырвали из глотки: иначе почему он не мог произнести ни звука?
— Ты все-таки ее нашел, — Реджина обернулась к великану с жемчужиной в руках. — И не сказал мне об этом.
Грай молча кивнул, все еще не способный говорить.
— Ты обманул меня, Грай, — продолжила Реджина.
Реджина? Великан вдруг осознал, что теперь девушка вспомнила свое настоящее имя. И он его не знает.
— Как тебя зовут? — спросил Грай, отчаянно выталкивая из себя каждое слово. — Я хочу...
— Меня зовут Реджина, — девушка серьезно посмотрела на него. — Разве, ты забыл?
— Твое настоящее имя, — возразил гигант. — Назови мне его, прежде чем...
— Прежде чем... уйти? Ты это хотел сказать? — Грай готов был поклясться, что во всем виноваты отблески пламени, но Реджина действительно улыбалась. Она крепко держала свою жемчужину, словно любимого домашнего питомца и глаза ее светились от счастья.
Он вновь кивнул, не в силах говорить.
— Подними меня на стол, — вдруг велела она. Грай покорно выполнил просьбу.
Девушка подошла к самому краю. — Я — Реджина, — повторила красавица. — Неважно, какое имя мне было дано при рождении. Теперь оно изменилось. Как и моя судьба...
Сказав это, Реджина размахнулась изо всех сил и запустила жемчужину прямиком в оранжевое пламя, где мгновение спустя та разорвалась на мириады неуловимых крупиц сверкающей пыли. Пыль, было, закрутилась воронкой, но безжалостный огонь тут же пожрал ее, бесповоротно превратив в крошечную горстку пепла.
Великан во все глаза смотрел то в огонь, то на девушку, не смея верить собственным глазам. А Реджина тем временем приблизилась к нему и тихонько произнесла:
— Я никогда не покину тебя, Грай. Я люблю тебя.
И Грай узнал, каково это — когда в твоей груди взрывается целая Вселенная.
... ранее утро разбудило ароматом свежих пончиков. Заспанные гости трактира лениво стягивались к завтраку, потирая глаза и зевая. Но каждый про себя отметил: настроение великана было просто до неприличия прекрасным. Интересно, что же случилось?
— Грог? — широко улыбаясь, поинтересовался Грай, увидев у стойки старого моряка.
— Да нет, пожалуй. Лучше чаю, — отозвался Чарли. Он кивнул в сторону стоявшего рядом Джо. — И этому мальчонке — тоже.
— Возьмешь с собой? — просьбы о пончиках не поступало, но Грай вручил ему промасленный бумажный кулек, доверху наполненный горячей выпечкой.
— Возьму, а куда деваться? Паренек он сообразительный. Придет время — станет отличным моряком, — Чарли взъерошил длинные волосы Джо. — На моего сына похож.
— Слышал, Джо? Быть тебе отважным капитаном, — обратился великан к мальчику. Но Джо, уже вовсю увлеченный пончиками, только что-то восторженно промычал.
— Обжорой отважным будет точно, — нахмурился старый Чарли. — А до капитана нужно дорасти.
Пончики шли на ура. И все же жующие и прихлебывавшие постояльцы находились в растерянности: что же они упустили?
Разгадка пришла неожиданно, когда маленькая Реджина появилась перед всеми в неописуемо прекрасном платье. Казалось, ткань его была соткана из паутины. Прическу красавицы украшала тончайшая вуаль. И наряд, и сама девушка были столько прелестны, что все вмиг лишились дара речи, а Грай, вдобавок, похоже, забыл как дышать.
Первым пришел в себя Чарли.
— Ну, теперь все ясно! — добродушно хохотнул он и повернулся к великану: — Поздравляю, старина.
* * *
— И потом они жили долго-долго и счастливо? — спросила маленькая Изабель. Она уже давно хотела спать, но отчаянно боролась с собой, желая дослушать сказку до конца.
— Почему это — жили? — удивилась ее бабушка. — И сейчас живут. Счастливее всех на этой Земле.
— Но ты же сама сказала, что это случилось давным-давно, — стояла на своем внучка.
Вместо ответа бабушка Софи раскрыла деревянную шкатулку и что-то достала. Затем она сунула это "что-то" в ручку Изабель и, шаркая по полу, торопливо вышла из комнаты. Девочка разжала пальцы. На ее ладони лежал овальный голыш. Он был почти прозрачным.
Впрочем, в отличие от большинства своих собратьев, промышлявших разбоем, да грабежами, великан вел мирный образ жизни, можно даже сказать, экзотичный. Не желая причинять окружающим жителям и одиноким странникам вред, великан построил трактир и стал его владельцем. Поначалу дела его шли совсем плохо: мало кто решался остановиться на ночлег и оказаться под одной крышей с великаном, о чьем племени не прекращалась дурная молва.
но как-то раз...Однако смельчаки все же нашлись: как-то раз, не то из любопытства не то на спор, явилась на постой компания закадычных товарищей, готовых рискнуть собственным животом. А когда те, благополучно вернувшись, разнесли новость, мол, хозяин вежливый, обходительный и не жадный, желающих переночевать у великана заметно прибавилось.
Однажды, собирая пряные травы для жаркого, великан поднялся в горы немного выше обычного и там, подпиравший плечами облака, услышал чей-то жалобный плач.
Встревоженный исполин стремительно наклонился к земле, чтобы узнать, кто попал в беду, а когда увидел, то удивлению его не было предела.
Среди зарослей изумрудной травы сидела прекрасная девушка. Она была такая маленькая, что запросто смогла бы исполнить на великанской ладони танец. Но миниатюрная красавица лишь горько рыдала, утирая слезы лепестком дикого тюльпана.
Великан несказанно удивился, ведь он никогда еще не встречал такой прелестной малютки: с кожей подобной лилии, гладкими как черный шелк волосами и большими синими глазами, цвет которых поверг бы в смущение ночной небесный свод. Сжалось сердце могучего гиганта, едва тот увидел, как крупные слезы катятся по щекам и падают на подол платья. И спросил он ее тогда:
— Что за беда приключилась с тобой? Возможно, я смогу тебе помочь?
— Нет способа мне помочь, если только ты не владеешь магической силой, столь же великой, сколь высок твой рост, — возразила девушка. — Я обронила свою волшебную жемчужину, без нее я никак не смогу попасть домой.
— Почему? - великан удивился еще сильнее.
— Там моя память, — последовал ответ, и хозяин трактира окончательно понял, что никакие волшебства и сокровища этого мира не смогут его поразить так же глубоко, как красота этой девушки и ее необычайный рассказ. — Без жемчужины я не вспомню, кто я, откуда родом, и никогда не найду дороги назад.
— Я обязательно найду твою жемчужину, — тут же пообещал ей великан. — А пока можешь пожить у меня.
С появлением девушки заведение, не испытывающее нехватки в посетителях, грозилось и вовсе стать переполненным. Это сильно беспокоило великана, никак не желавшего однажды оказаться причиной неудобств какого-нибудь путника. Но Реджина (так как своего настоящего имени девушка вспомнить не могла, великан предложил ей выбрать себе другое) каждый раз успокаивала его.
— Не переживай, Грай, — говорила она, — строительство нового крыла скоро завершится, и мы сможем размещать еще несколько дюжин постояльцев.
Их беседы протекали по вечерам, когда Грай после тяжелого трудового дня садился в кресло у камина с кружкой горячего чая. Реджина тем временем плела из волокон паутины кружево неземной красоты, покачиваясь в самодельном крошечном гамаке, натянутом меж двух медных подсвечников.
— Посмотрим, — отвечал ей великан и хмурился.
Дни неторопливо сменяли друг друга, подобно дикому меду, что добывал Грай. Мед очень любила Реджина: она добавляла его практически во всю пищу, которую ела.
— Может, ты родилась в цветке? — однажды спросил ее Грай и тут же мысленно дал себе пощечину: не существовало на свете цветка, способного сравниться с ней красотою!
Реджина прекратила плести свое кружево и растерянно взглянула на великана.
— Не помню, — девушка пожала плечами, мгновенно сделавшись очень грустной. — Кстати, ты ищешь мою жемчужину?
— Ищу, — заверил ее великан, — каждый день.
Грай говорил правду: он и в самом деле искал чудесную жемчужину, поднимая каждый камень, разгребая ворохи сухих листьев, заглядывая в птичьи гнезда. Ведь если Реджина обнаружит жемчужину первой, то вспомнит свою прошлую жизнь и покинет его навсегда...
А Грай любил Реджину. Каждую ночь, едва та засыпала в своей миниатюрной кроватке, великан неслышно садился подле и охранял ее сон. Он неотрывно смотрел на спокойное лицо, жадно впитывал глазами расслабленные черты и боялся этой любви, что охватила все его существо. Свет Луны выбеливал и без того светлую кожу Реджины, делая спящую еще прекрасней, а соловей, что нашел свой приют среди ветвей растущей неподалеку яблони, неистово заливался: «Не пара! Не пара!»
— Я очень надеюсь, что ты ее отыщешь, — с тяжелым вздохом девушка вновь принялась создавать неповторимый узор. Что же, в конце концов, она намеревалась сплести, Грай спросить не решался.
— Найду, — могучие ладони сжались в кулаки, а сердце мучительно защемило. — Обещаю.
С каждым новым рассветом воздух становился все холоднее, а морские воды — беспокойнее: надвигалась зима. Один шторм уже прошел: в тот раз на берег вынесло множество ракушек, и Грай принес Реджине целую горсть самых красивых и ярких. Одна раковина тут же была приспособлена под кресло, а из мелких осколков получилось несколько браслетов и длинные бусы.
Реджина вертелась перед зеркальным обломком. Она меняла браслеты местами и, смеясь, спрашивала у Грая совета. Но великан лишь улыбался и молча наблюдал за ней. Как бы он хотел, чтобы этот момент длился вечно!
А шторма тем временем случались все чаще, и каждый новый оказывался сильнее предыдущего. Великан хмуро наблюдал из окна за тем, как потемневшие волны неистово бьются о голые скалы, и мысли его были безрадостны. Что-то подсказывало гиганту, что однажды точно такой же шторм навеки их разлучит...
Тот день ничем не отличался от своих минувших собратьев, разве что ветер был сильнее обычного, заставляя старые дубы горестно стонать и скрипеть толстыми ветвями на все лады.
А потом началась гроза, страшнее которой еще не удавалось видеть никому. Ветер гнал по небу черные тучи, неистово взрыкивая. Тучи в ответ исторгали из своих недр потоки ледяной воды, разрезаемые то тут, то там белоснежными молниями. Волны одна за другой штурмовали крепкий камень, вышвыривая обломки некогда затонувших кораблей.
С широко раскрытыми глазами Реджина через стекло наблюдала за тем, что происходило снаружи.
— Это не простой шторм, — наконец изрекла она. — Случилось что-то...
Не слушая того, что Реджина, возможно, скажет дальше, Грай со всех ног бросился на берег.
Великан сразу увидел жемчужину: она покачивалась на мелководье, сияя подобно тысяче огней. Шторм же, в свою очередь, прекратился столь же внезапно, как и начался.
Грай подхватил жемчужину, блестящую, розоватую, все еще влажную от морских вод. Величиной не крупнее горошины. Великан напряженно вглядывался в свою находку, словно надеялся отыскать в ее недрах ответ на свой вопрос:
Как он должен поступить?
Солнце выглянуло из-за туч и уронило один из своих лучей на гладкий перламутр. Море было спокойным: невысокие волны теперь лениво сменяли одна другую, облизывая кромку берега длинными языками. Где-то высоко в небе пронзительно крикнула чайка, с дерева сорвался последний шуршащий лист... Решение пришло неожиданно, но оно было твердым.
«Я не отдам жемчужину, — крохотный шарик исчез в сомкнувшейся ладони. — Реджина ничего не узнает. Никогда».
Великан вернулся в дом. Девушка все так же стояла на подоконнике.
— Все в порядке? — Реджина забралась на самый верх книжной стопки как по лестнице и, приподнявшись на носках, заглянула ему в глаза. — Я видела, как ты что-то нашел.
— Камень, — великан протянул ей маленький яйцеподобный голыш. Тот был почти прозрачным. — Мне показалось, что тебе понравится.
— О, он чудесен! — во взгляде Реджины вспыхнули радостные огоньки, едва она увидела камушек. — Спасибо тебе, Грай.
— Это тебе спасибо, — великан тоже посмотрел в окно. Небо было чисто-голубым, солнце занималось вовсю. Словно никакой грозы и не было вовсе. — За то, что ты со мной.
— А куда я денусь? — Реджина рассмеялась. Ее звонкий смех был подобен маленьким серебряным колокольчикам. — Не переживай, не уйду.
— Даже найдя жемчужину? — рука незаметно прижала к телу крепкий узел на краю рубахи, в котором пряталась злосчастная находка.
Реджина помрачнела.
— Ты знаешь, — наконец, проговорила она, — порой мне кажется, что жемчужина потеряна навсегда. Возможно, кто-то уже нашел ее...
— Это может тебе навредить? — по лицу Грая пробежала тревога, но Реджина на тот момент увлеченно рассматривала рисунок древесины на оконной раме и ничего не заметила.
— Только если она попала в руки злодея.
— А вдруг... — Грай запнулся, пытаясь подобрать правильные слова, — вдруг он любит тебя?
— Кто? Злодей? — Реджина рассмеялась вновь, но теперь ее смех уже не был таким веселым. — У злодеев нет сердца, Грай. Они не умеют любить.
— Как считаешь, я похож на злодея? — вдруг выпалил гигант. Реджина удивленно посмотрела на него. Высокий, всегда всклокоченный и недостаточно чисто выбритый, в измятой рубахе... Грай ждал ответа. Реджина спустилась с книг, прошла по подоконнику, добралась до его края и взяла великана за указательный палец правой руки.
— Нет, — уверенно проговорила она. — Ты не злодей. У тебя глаза добрые.
— Но я великан, — осторожно напомнил ей Грай. — Мои родичи...
— Большой и добрый великан, — мягко поправила его Реджина. — И ты бы никогда не забрал мою жемчужину, я это точно знаю.
В тот момент Грай почувствовал, как оборвалось его измученное сердце.
Дни продолжали сменять друг друга, принося с собой промозглый сырой ветер и наплыв новых посетителей. Вместе с последними в трактир приходили и новости о том, что творилось в мире. Особенно волновал торговцев слух, что, мол, снежные великаны, устав от недостатка пищи, намереваются спуститься с гор и устроить в долине разбой.
— Мяса им, видите ли, не хватает! — низкорослый и тучный посетитель трактира погрозил в воздух кулаком, блестевшим от бараньего жира. — Пусть жуют траву!
— Конечно, не хватает! — взревел сидевший слева от него рослый детина с пышными черными усами на покрасневшем лице. — Потому что Уилл все съел!
Радостный гогот прокатился по залу.
— Уилл! Уилл! Обжора Уилл! — взревели разнокалиберные постояльцы, ритмично ударяя по столам деревянными кружками. Все, кроме коренастого любителя бараньего жаркого. Брызги недопитого эля и пива летели во все стороны.
— Они же все разнесут, — Реджина с тревогой проследила за траекторией полета тарелки. Та вскоре благополучно грохнулась где-то в дальнем углу зала.
— В зимний период такое происходит постоянно, — великан неподвижно сидел за стойкой и, как и Реджина, наблюдал за гостями. — Становится холоднее, это раздражает людей.
— Сомнительное оправдание, — тем временем основательно подвыпившие затеяли драку, поваляв стулья и опрокинув скамьи. Повсюду летели объедки. Кто-то свалил на пол кувшин, наполовину полный эля. Темный «Стаут» потек по доскам. Девушка брезгливо сморщила нос.
— Эй, вы! — толстяк с трудом забрался на стол. Он все еще сжимал в руке баранью кость с ошметками мяса и размахивал ею как флагом. — Слушайте все! Если сюда посмеет сунуться хоть один великан...
— Один уже есть, научись считать! — выкрикнул кто-то из толпы. Реджина покосилась на Грая. Тот продолжал сидеть как ни в чем не бывало.
— ... клянусь животом: я собственными руками придушу эту тварь! — заплывшие жиром глазенки Уилла воинственно сверкнули. Он выдержал паузу, явно ожидая восторженных аплодисментов. Но реакции не последовало. Окружающие молча наблюдали бесплатное представление, с трудом сдерживая смех.
— Нашел чем клясться — толстым брюхом! — говорящий был тем же, кто ранее высказался о великанах. Зрители взвыли.
Сообразив, что его монолог никого не впечатлил, Уилл начал покрываться багровыми пятнами.
— Да я вам сейчас покажу! — завопил он и, отбросив в сторону мосол, спрыгнул со стола.
— Что мы — сала не видали?
Толпа расступилась. Лишь один паренек остался стоять на своем месте. Разъяренный Уилл буравил его взглядом.
— Ты, — процедил он сквозь зубы. Пальцы-сардельки судорожно скрючились, словно уже ломали мальчишке шейные позвонки. — Джейк...
— Джо, — поправил тот Уилла.
Услышав имя, великан встрепенулся. Рослый для своих лет худощавый подросток с отросшими до плеч пшеничными волосами, — Грай помнил этого мальчишку. Его, а также двух закадычных друзей. Джо, Джаред и Джеймс — Грай на память никогда не жаловался, а эти ребята вдобавок были его первыми посетителями.
— Да мне плевать... — Уилл приблизился к Джо практически вплотную. — Джек, Джо... Ты такой же, как твой отец.
— Не смей говорить о моем отце, — в глазах Джо вспыхнула ярость. — Подлый убийца...
Уилл схватил Джо за ворот посеревшей от дорожной пыли рубахи. Багровые пятна стали фиолетовыми, а на свиноподобной шее вздулись синюшные линии вен.
Грай вскочил на ноги, намереваясь помешать разъяренному Уиллу размазать парня по одной из каменных стен. Но, как оказалось, Джо в помощи великана совсем не нуждался: он без труда вырвался, оставив в жирном кулаке желтоватую костяную пуговицу.
— Ты отравил его душу. Мой отец наложил на себя руки, — Голос Джо оставался твердым, но Реджина заметила, что его глаза начали подозрительно блестеть. Джо отвязал от пояса небольшой кожаный кошель: — Узнаешь? — он швырнул на стол вытащенный из кошелька медный жетон. — Ты сам дал ему это.
Жетон был небольшим, квадратной формы. Его лицевую сторону украшала эмблема: две кобры, свернувшись в тугой узел и разинув смертоносные пасти, смотрели в упор друг на друга. Змеиные языки были переплетены.
В толпе прошелестел удивленный шепоток: похоже, никто из присутствующих не был знаком с этим символом. Кроме старого Чарли, который, заметив гравировку на жетоне, выплюнул свой грог обратно в бокал.
— Разрази меня гром! — гаркнул седовласый моряк. Чарли тяжело прохромал к столу, его деревянная нога при этом глухо постукивала. С великим отвращением, словно это был не жетон, а дохлый скунс, Чарли взял его двумя пальцами и повернулся к Джо. — Ты знаешь, что означает эмблема? — строго поинтересовался он. Впервые за этот вечер парень выглядел растерянным.
— Я не знаю всего, — наконец, признался Джо. — Но что означает русалка на его обратной стороне, имею представление...
В этот момент Реджина тихонько тронула Грая за запястье.
— Что? — великан посмотрел на нее. Реджина мотнула головой в сторону моряка, все еще державшего в руке жетон.
— Русалка на обратной стороне... что она означает, ты знаешь?
Поджав губы, Грай медленно кивнул. Реджина терпеливо ждала ответа.
— Жетон с русалкой является пропуском в бордели, — наконец, произнес он. Грай оттянул ворот своей рубашки вниз, хотя в помещении было не душно.
— А другой рисунок? Я все разглядела.
Было заметно, что отвечать на второй вопрос гигант желал еще меньше. Но девушка не отставала: — Скажи! Почему змеиные языки переплетены?
— Это очень древний символ, — осторожно начал Грай. — Символ коварной, разрушительной магии. Знак змеи означает, что, едва клиент переступит порог, его душа будет отравлена...
— Ты в точности повторяешь слова Джо, — мягко заметила Реджина.
— Я называю вещи своими именами, — возразил великан. — В уплату за неземные наслаждения придется отдать сердце и разум. Обесцветить радужные мысли, чтобы затем окрасить их в черный цвет. Перегореть, рассыпаться в прах и, в конце концов, стать ничем.
— Теперь уже яснее, но все равно не очень понятно, — Реджина сдвинула брови. На ее прекрасном лобике залегла морщина. — А языки?
— Сплетение языков предупреждает, что отныне ты связан договором. Его составляют во время первого визита. Каждому подписавшему вручается жетон. Назад дороги нет... — Грай вздохнул. — Мне искренне жаль беднягу Джо. Он остался круглым сиротой.
— А его погибшего отца? Его тебе не жаль?
Грай красноречиво промолчал. Раздался резкий звон, и Реджина перевела взгляд с великана на происходящее в зале: швырнув жетон на пол, Чарли обозвал их тайного распространителя гальюнным червем и, плюнув тому прямехонько на блестящие сапоги, удалился в свою комнату. Джо он увел с собой. «Может, Чарли поможет Джо устроиться в жизни?» — вдруг подумала Реджина и от всего сердца пожелала, чтобы так все и случилось. Она поделилась своими мыслями с Граем. Гигант пожал плечами:
— Кто знает? Хотя, насколько я помню, несколько лет назад у Чарли погиб сын — как раз ровесник Джо.
— Чарли выглядит хорошим человеком, — уверенно проговорила девушка. Было уже поздно, все посетители трактира разошлись по своим комнатам и, наверняка, крепко спали в уютных кроватях. Что касается Уилла, то его забрали стражи.
— Да, — Грай безучастно смотрел на ленивый танец пламени в очаге и рассеянно теребил в руках старый грубо вырезанный хьюмидор. Реджина отложила свое плетение и встала с гамака.
— Совсем не могу работать, — призналась она. — До сих пор стоят в ушах эти безумные вопли.
Грай, все же, достал толстую сигару и, обрезав скругленный конец, принялся неторопливо вращать ее над пламенем свечи. — Его ждет Башня Одиночества, — когда табак достаточно прогрелся, Грай поджег сигару и закурил, — в сравнении с этим даже смерть кажется подарком судьбы.
— Наверное, это очень страшно: быть совершенно одному, зная, что никто и никогда тебя не спасет, — разгладив ряд крохотных оборочек на подоле платья, Реджина осторожно опустилась на крышку хьюмидора. Терпкий дым сигары вился в воздухе молочно-сизыми змеями и вызывал першение в горле.
— Башня заколдована таким образом, что находящиеся внутри заключенные постоянно испытывают неконтролируемый ужас, — Грай сделал еще одну затяжку. — В конце концов все они сходят с ума.
— Это так жутко, — прошептала Реджина. Голос ее дрожал.
— Да, — коротко согласился с ней Грай. В комнате снова повисла тягучая тишина.
Каминные часы громко тикали. Их золотистые стрелки упорно описывали один полный круг за другим. Обрамлявший циферблат металлический ободок поблескивал матовой желтизной. Аромат березовых поленьев смешался с крепким табаком. Горящее дерево потрескивало в пасти камина, время от времени испуганно вспыхивая крупицами оранжевых искр. Реджина осознала, что ее глаза уже давно слипаются.
Она не возражала, когда почувствовала тепло и знакомое ощущение полета. Но на этот раз Грай не отнес ее в кроватку, и Реджина поняла, что сегодняшней ночью будет спать прямо в его руках.
— А ты, разве, не будешь ложиться? — только поинтересовалась она, уютно устраиваясь на загрубевшей ладони. Гигант покачал головой.
— Этой ночью мне не уснуть, — ответил он. И неожиданно улыбнулся.
Белесый луч окончательно растолстевшей Луны проникал в комнату. Ровной полоске удалось вырвать лишь кусок стола с парой стоящих на нем подсвечников, тяжелую мраморную пепельницу и бронзовую фигурку антилопы. Остальные предметы скрывала непроглядная тьма.
Осторожно, чтобы не потревожить сон своей маленькой красавицы, великан откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Минувший день выдался беспокойным. Грай действительно не собирался ложиться в постель: он привык бодрствовать во время сна Реджины, наслаждаясь видом беззащитной девушки. Но в этот раз даже великан чувствовал усталость. Возможно, из-за пережитого волнения за мальчишку он ощущал себя таким разбитым.
«Хоть бы Чарли взял его к себе юнгой» — подумал Грай и провалился в тяжелый липкий сон. Он не заметил, как из ослабшего узла выпала крохотная жемчужина...
Реджина проснулась внезапно посреди ночи, будто что-то толкнуло ее в бок. Грай спал, запрокинув голову. Его рука с Реджиной лежала на столе, поэтому девушка без труда смогла выбраться на поверхность, откуда при помощи длинной вязаной салфетки спустилась на пол. И тут же увидела жемчужину.
Реджина медленно приблизилась к ней и протянула руку. Зачарованный перламутр переливался радугой, распространяя вокруг себя сильное свечение. Жемчужина звала ее. Она жаждала воссоединения со своей обладательницей. Реджина коснулась жемчужины и тут же ощутила болезненное покалывание в пальцах. Девушка закрыла глаза. Перед мысленным взором одно за другим поплыли видения садов неземной красоты, изумрудных равнин, ледяных ручьев. Будто наяву она слышала аромат жасмина, что рос возле окна ее спальни и печальный напев свирели... К Реджине возвращалась ее память.
Грая тоже что-то толкнуло в бок.
Он сразу понял, что ладонь опустела, едва открыл глаза, а когда повернулся — увидел Реджину. Его возлюбленная стояла подле жемчужины, крепко обхватив ту руками. Проклятая магическая сфера сияла подобно тысяче рассветов, возвращая своей хозяйке утерянные воспоминания.
Великан смотрел на этот прекрасный ритуал, непревзойденный в своей жестокости и не чувствовал собственных слез. Грудь словно сдавило железным обручем, а язык попросту вырвали из глотки: иначе почему он не мог произнести ни звука?
— Ты все-таки ее нашел, — Реджина обернулась к великану с жемчужиной в руках. — И не сказал мне об этом.
Грай молча кивнул, все еще не способный говорить.
— Ты обманул меня, Грай, — продолжила Реджина.
Реджина? Великан вдруг осознал, что теперь девушка вспомнила свое настоящее имя. И он его не знает.
— Как тебя зовут? — спросил Грай, отчаянно выталкивая из себя каждое слово. — Я хочу...
— Меня зовут Реджина, — девушка серьезно посмотрела на него. — Разве, ты забыл?
— Твое настоящее имя, — возразил гигант. — Назови мне его, прежде чем...
— Прежде чем... уйти? Ты это хотел сказать? — Грай готов был поклясться, что во всем виноваты отблески пламени, но Реджина действительно улыбалась. Она крепко держала свою жемчужину, словно любимого домашнего питомца и глаза ее светились от счастья.
Он вновь кивнул, не в силах говорить.
— Подними меня на стол, — вдруг велела она. Грай покорно выполнил просьбу.
Девушка подошла к самому краю. — Я — Реджина, — повторила красавица. — Неважно, какое имя мне было дано при рождении. Теперь оно изменилось. Как и моя судьба...
Сказав это, Реджина размахнулась изо всех сил и запустила жемчужину прямиком в оранжевое пламя, где мгновение спустя та разорвалась на мириады неуловимых крупиц сверкающей пыли. Пыль, было, закрутилась воронкой, но безжалостный огонь тут же пожрал ее, бесповоротно превратив в крошечную горстку пепла.
Великан во все глаза смотрел то в огонь, то на девушку, не смея верить собственным глазам. А Реджина тем временем приблизилась к нему и тихонько произнесла:
— Я никогда не покину тебя, Грай. Я люблю тебя.
И Грай узнал, каково это — когда в твоей груди взрывается целая Вселенная.
... ранее утро разбудило ароматом свежих пончиков. Заспанные гости трактира лениво стягивались к завтраку, потирая глаза и зевая. Но каждый про себя отметил: настроение великана было просто до неприличия прекрасным. Интересно, что же случилось?
— Грог? — широко улыбаясь, поинтересовался Грай, увидев у стойки старого моряка.
— Да нет, пожалуй. Лучше чаю, — отозвался Чарли. Он кивнул в сторону стоявшего рядом Джо. — И этому мальчонке — тоже.
— Возьмешь с собой? — просьбы о пончиках не поступало, но Грай вручил ему промасленный бумажный кулек, доверху наполненный горячей выпечкой.
— Возьму, а куда деваться? Паренек он сообразительный. Придет время — станет отличным моряком, — Чарли взъерошил длинные волосы Джо. — На моего сына похож.
— Слышал, Джо? Быть тебе отважным капитаном, — обратился великан к мальчику. Но Джо, уже вовсю увлеченный пончиками, только что-то восторженно промычал.
— Обжорой отважным будет точно, — нахмурился старый Чарли. — А до капитана нужно дорасти.
Пончики шли на ура. И все же жующие и прихлебывавшие постояльцы находились в растерянности: что же они упустили?
Разгадка пришла неожиданно, когда маленькая Реджина появилась перед всеми в неописуемо прекрасном платье. Казалось, ткань его была соткана из паутины. Прическу красавицы украшала тончайшая вуаль. И наряд, и сама девушка были столько прелестны, что все вмиг лишились дара речи, а Грай, вдобавок, похоже, забыл как дышать.
Первым пришел в себя Чарли.
— Ну, теперь все ясно! — добродушно хохотнул он и повернулся к великану: — Поздравляю, старина.
* * *
— И потом они жили долго-долго и счастливо? — спросила маленькая Изабель. Она уже давно хотела спать, но отчаянно боролась с собой, желая дослушать сказку до конца.
— Почему это — жили? — удивилась ее бабушка. — И сейчас живут. Счастливее всех на этой Земле.
— Но ты же сама сказала, что это случилось давным-давно, — стояла на своем внучка.
Вместо ответа бабушка Софи раскрыла деревянную шкатулку и что-то достала. Затем она сунула это "что-то" в ручку Изабель и, шаркая по полу, торопливо вышла из комнаты. Девочка разжала пальцы. На ее ладони лежал овальный голыш. Он был почти прозрачным.
@темы: утренние страницы
-
-
15.12.2018 в 14:44-
-
15.12.2018 в 14:45