таролог (все вопросы в u-mail)
— Интересно, кто из них свалится первым? — меланхолично проговорил Ледяной Дракон, наблюдая, как Владыка Лихолесья вот уже который час безжалостно гоняет своего сына по всему внутреннему двору. Уделяя особенное внимание разнообразным мелким препятствиям вроде кикиморьей клумбы с гортензией, свежесложенной поленницы или бесхозного железного ведра, которое, после череды весьма плачевных столкновений с клинками стало больше походить на первое кулинарное творение Спящей Красавицы, когда та спросонья решила удивить всех обитателей Корпорации и сотворила бисквит. Надо отдать должное принцессе, первое ей вполне удалось. Второе — нет. Бисвит вышел настолько каменным, словно был испечен по фирменному рецепту Рубеуса Хагрида. Но так как хранителя ключей на тот момент в замке не оказалось, оценить ее потуги тоже было некому. Естественно, Красавица обиделась. А Емеля с Иваном просто не могли не использовать удобный повод, чтобы, давясь смехом, не намекнуть горе-хозяюшке: мол, все дело в яйцах. Что им на это ответила Красавица — история умалчивает. Однако с тех пор принцесса поклялась, что ноги ее на кухне не будет. И с удовольствием свою клятву сдерживала.
читать дальше— Свалиться — никто не свалится, чай не на смерть бьются — возразила Дракону Баба Яга. — Но, что-то мне подсказывает, принц уже выдыхается.
Леголас и в самом деле выглядел неважно. Конечно, далеко не всякому были бы заметны эти изменения, но глаз старухи за триста лет возни с добрыми молодцами был уже наметан порядочно, а драконье зрение отродясь было очень острым. Поэтому они оба видели как тяжело дышит королевский наследник, и как замедляются его движения. Сидевшая по соседству Матушка Готэль рассеяно кивнула. Она неотрывно следила за происходящим внизу, не забывая, между тем, нашептывать заклинание. Рапунцель поначалу решила, что ведьма жульничает, втайне помогая одному из противников, но та спокойно объяснила своей названной дочери, что использует Замедляющие Чары исключительно для того, чтобы не пропустить ни единого движения тренирующихся. Сидевшая рядышком Кикимора тоже не страдала, но она предпочитала использовать более надежные методы. На данный момент таковым служил крошечный бинокль.
— И долго они еще будут там скакать? Такая скука... аж спать захотелось, — зевнула Спящая Красавица и плотнее закуталась в свою теплую шаль.
— Что ты такое говоришь?! — удивилась Золушка. — Разве, такое зрелище может навевать скуку?
— И особенно сон, — поддакнула с другой стороны Белоснежка. — Тут, скорее, последних его крупиц лишишься.
— А что интересного? — не сдавалась Красавица. — Наблюдать, как... — в этот момент Золушка громко ахнула и прижала ко рту платочек. Белоснежка покрылась пятнами. Такая реакция навевала невольные мысли о зверском смертоубийстве с полным расчленением пострадавшего. Или еще хуже — кровавой ничье, когда единственная возможность по достоинству оценить мастерство доблестных воинов — это устроить им пышные похороны.
Решив, что, возможно, пропускает Историческое Событие грядущего столетия, принцесса подошла к самому краю балкона и перегнулась через перила. Увиденное заставило ее отпрянуть и с тихим стоном опуститься на пол.
... принц неподвижно лежал на земле. Выпавший из его руки меч валялся неподалеку. Трандуил склонился над сыном. Кажется, он пытался нащупать пульс.
Спящая Красавица почувствовала, как ее сердце начинает биться все сильнее, словно, хочет выпрыгнуть из груди. Чтобы справиться с собой, девушка попыталась глотнуть побольше воздуха, открыла рот, но мир перед ее глазами покачнулся, и принцесса лишилась чувств.
— Смотри на меня, Леголас, — в очередной раз ловко избежав удара, король лесных эльфов сделал обманчивый выпад. Принц повелся: блокируя мнимый удар с одной стороны, Леголас невольно открылся с другой, и клинок Трандуила тут же устремился к цели. Однако, как и в предыдущий раз, нападение оказалось ложным: лезвие скользнуло в дюйме от незащищенного тела и тут же ушло в сторону. Молодой эльф инстинктивно дернулся и, споткнувшись о торчащий из земли корень, чуть не упал. За доли секунды принцу удалось восстановить равновесие, но он потерял драгоценное время.
— Леголас! — тон отца не принимал возражений, и принц послушно взглянул в глаза королю. — Ты должен смотреть на противника, а не на его меч. В отличие от взгляда, кусок металла даст тебе не так много информации...
Трандуил произносил прописные истины одну за другой, известные каждому, кто, хотя бы, раз в своей жизни пытался использовать холодное оружие по своему прямому назначению. Все это Леголасу было известно, включая необходимость зрительного контакта. Но он физически не мог себя заставить: каждый раз, как только их взгляды пересекались, принц испытывал необъяснимый трепет. Страх вперемешку с ощущением приближения чего-то неизбежного. Леголас не мог с уверенностью сказать, сколько негатива было в его предчувствии, но само его наличие пугало. И служило серьезной помехой на пути к победе.
— "Что, если на его месте сейчас был бы не я?" — думал он, наблюдая, как отец легко движется с мечом в руках. Разумеется, обманчиво простое внешне оружие обладало рядом особенностей: например, повинуясь желанию хозяина, клинок мог в мгновение раскалиться добела и, таким образом, причинить жертве дополнительные страдания. Голубое свечение сигнализировало о приближении врагов. Плюс способность к самоочищению и отсутствие необходимости в регулярной заточке. Но эти свойства не были чем-то из ряда вон выходящим: ими обладало оружие каждого эльфа. Однако было еще кое что, о чем эльфийский принц не знал (а ведь это знание могло гарантировать ему победу в поединке!) — еще с детства он был защищен от губительного воздействия клинка самим его владельцем.
... Леголас рос чрезвычайно подвижным и любопытным ребенком. От его внимания не ускользала ни одна вещь. Обилие игрушек не спасало: наиболее интересными для пристального изучения маленький принц считал предметы, принадлежащие отцу, на руках у которого проводил гораздо большую часть времени, нежели матери. Крупные грубоватые броши, перстни, длинные неповторимые в своём плетении цепи, каждая звень которых была украшена сверкающими кристаллами. Леголас все изучал с присущей детям его возраста кропотливостью. Трогал, гладил, тащил в рот — чтоб уж наверняка! — вызывая смех отца и беспокойство матушки.
В один прекрасный момент наследник добрался и до меча. На тот раз королю было совсем не до смеха: знакомство с опасной "игрушкой" закончилось сильным порезом, испугом всего семейства оптом, а также свежеприготовленным скандалом от любимой супруги. Впрочем, придворным лекарям тоже не поздоровилось: обезумев от страха за сына, Трандуил требовал зарастить рану мгновенно, угрожая казнить всех и каждого, кто окажется бессилен выполнить приказ. К счастью, регенерация тканей у эльфов протекает гораздо быстрее, чем у людей, иначе бы жители Лихолесья столкнулись с серьезной проблемой нехватки врачевателей.
Рана затянулась, а вот шрам остался. Длинная тонкая белая линия, пересекающая ладонь. Иногда она нестерпимо чесалась, причиняя некоторые неудобства, но Леголас настолько к этому привык, что перестал замечать. Будучи уже подростком, он несколько раз спрашивал у отца, откуда у него этот шрам. — "Ты порезался в детстве" — отвечал Трандуил. Фраза оставалась неизменной, поэтому принц перестал спрашивать. Леголас не задавал дополнительных вопросов, так как понимал: подробностей все равно не будет. Он хорошо знал повадки своего венценосного родителя, чтобы настаивать попусту и, тем самым, только злить короля. А Трандуил в гневе был страшен. Правда, в отношении сына его гнев быстро сменялся милостью.
Остальным же везло намного меньше: сколько таких бедолаг столетиями томилось в темницах, ожидая своей страшной участи! При всем при том, что единственной виной каждого из них был досадный случай подвернуться под горячую руку Владыки, когда тот пребывал в дурном настроении, что случалось достаточно часто. А после гибели супруги, по натуре вспыльчивый король продемонстрировал подданным и жителям соседних королевств такие грани своего характера, что много столетий подряд обращаться за помощью к Трандуилу рисковали только самые отчаянные и по очень крайней нужде. Не найдя в себе сил забыть всех ужасов Мордора и не смирившийся со своей потерей, король стал затворником: он практически не покидал свой подземный дворец. Изредка на лесных опушках устраивались празднества, но и те со стороны больше походили на поминки: тихие звуки арф, скромно потупившие взоры сидящие за трапезой эльфы, а во главе всего этого — их повелитель с каменным выражением лица и неизменным кубком в руках. Когда Леголас вырос и возмужал настолько, что мог покидать стены дворца и его окрестности, он не преминул пользоваться этой привилегией при каждом удобном случае, предпочитая охрану границ лицезрению равнодушного лика. Сказать по правде, принц был бы рад удрать гораздо дальше, но совесть не позволяла Леголасу покинуть своего единственного родителя, который, несмотря на значительный срок, продолжал глубоко страдать. Весть о трагической гибели королевы, в свое время, быстро разнеслась во все уголки Срединных Земель. Едва формальный период траура был завершен, в королевство стали поступать предложения соединить руки и сердца, а также богатства и военные силы вдовствующего эльфа и семьи какой-нибудь "прекрасной, словно лик луны" девицы. Вне зависимости от рода и племени, каждая предполагаемая невеста была "изумительно красива, умна, талантлива, учтива, скромна, добродетельна" — список достоинств, по обыкновению, был самой длинной частью письма и занимал пару-тройку свитков.
Однако, все старания королевских писцов были напрасны, а бумага, пергамент и драгоценные магические чернила тратились впустую: все письма, даже не будучи прочитанными, рвались на мелкие кусочки, портреты сжигались, а несчастные гонцы, которым "посчастливилось" явиться пред королевскими очами со столь незаманчивым предложением, активно пополняли темницы Лесного Владыки.
После расправы над очередной порцией такой почты, Трандуил, обычно, зверски напивался, после чего удалялся страдать в свои покои. Подобные выходки продолжались по нескольку дней.
Леголас преданно любил своего отца и уважал его горе. Положа руку на сердце, принц был далеко не в восторге от возможной перспективы заиметь мачеху — из тех жеманных человеческих девок, томных эльфиек или — не приведи Великий Эру! — еще кого-нибудь. Мало ли — ведь письма приходили даже из самых затрапезных уголков.
— "Папа, папа! Почему мама не встает? Она что, болеет?" — дергая отца за полы черной траурной мантии, маленький Леголас испуганно таращился на лежащую неподвижно женщину. Ее одежда была богато украшена, шелковистые локоны аккуратно уложены и отливали рыжиной в пламени многочисленных свеч. Со стороны казалось, что королева эльфов попросту легла вздремнуть. Пройдет минута-другая — и она откроет глаза, улыбнется, рассмеется, расскажет сказку... Но королева молчала.
Трандуил тоже молчал. Крепко сцепив зубы, чтобы не завопить от нестерпимой боли, он молчал. Побелевшие пальцы комкали шелковое покрывало, судорожно сжимали прохладные податливые руки — мертвый эльф мало чем отличается от спящего живого. Лишь по-настоящему острый взгляд сумеет заметить полное отсутствие дыхания. В отличие от человеческих, тела эльфов практически не подвержены разложению. Если не проводить Обряд, погибший может оставаться неизменным многие тысячи и тысячи лет. Может оставаться...
— "Может", — Трандуил обвел помещение невидящим взглядом. Тени от крошечных язычков пламени неутомимо плясали на каменных стенах. За исключением сидевшего у его ног Леголаса в покоях было ни души.
— Пап, а мама...
— Да, сынок, — сквозь зубы прошипел Трандуил. — Мама проснется. Непременно, проснется. Я ее разбужу.
Ему казалось, что в один прекрасный момент его челюсти не выдержат, а зубы попросту раскрошатся. Но он не имел права давать волю чувствам. Не сейчас, когда принц рядом. Не сейчас, когда в голове начал зарождаться безумный план...
Огромным усилием воли заставив себя оторваться от лицезрения покойной супруги, король встал с колен и взял сына на руки.
— А мама... — привычно цепляясь за золотистые локоны родителя, наследник взглядом указал на ложе. — Ты ведь ее здесь не оставишь, правда?
— Не оставлю, сынок, не оставлю. Я, непременно, ее заберу, — Трандуил запечатлел на лбу принца поцелуй. Его щеки были мокрыми от слез. — Но сначала я отнесу тебя. Идем.
— Ваше Величество, — едва король с сыном на руках пересекли порог, перед ними, словно из-под земли, нарисовался один из жрецов. По тому, как эльф судорожно трепал край своих одежд было видно, что он сильно нервничает. — Все готово, Ваше Величество. Можно начинать Обряд...
— Нет, — Трандуил даже не удостоил жреца взглядом.
— П-прошу прощения? Ваше Величество! — от неожиданности бедняга даже начал заикаться. — П-предать т-тело Древу. Это Т-традиция...
— Я же сказал: нет! — король лесных эльфов начал терять терпение. К тому же, он ненавидел повторять что-либо дважды. — Обряда не будет.
— Н-но... — если все будет продолжаться в подобном ключе, похоже, предавать Священному Древу придется скоропостижно испустившего дух жреца.
— Прочь с дороги! — в широко распахнутых изумрудных глазах полыхало пламя.— Прочь! Все прочь!!!
Маленький Леголас, продолжавший находиться на руках отца, зажмурился от страха. Он еще ни разу не видел короля в такой ярости. Злые полные слез воспаленные глаза на побледневшем покрытом пятнами лице, перекошенный рот — принц едва не заплакал. Всегда прекрасный Трандуил теперь казался страшнее самого страшного чудовища.
— В-ва... — странно, но упрямый жрец был все еще тут.
— УБИРАЙТЕСЬ К ЧЕРТУ!!! — истошный вопль потонул в сильнейшем грохоте, раздавшемся в следующее мгновение. Казалось, весь дворец рассыпется как карточный домик. Стены и пол дрожали, а высокие своды грозились вот-вот обрушиться на головы перепуганных до смерти находившихся в нем эльфов. Камень покрылся трещинами, все вокруг загудело, затряслось. Что-то громоздкое упало и разбилось, в воздухе отчетливо запахло гарью и озоном...
... а потом все стихло. И Леголас, наконец, осмелился посмотреть вокруг. Первое, что он увидел — это глаза отца. Они были серыми.
С тех самых пор и до нынешнего дня — собрав последние остатки воли в кулак, наследный принц упрямо смотрел в лицо напротив. Некогда имевшие цвет чистейших изумрудов, теперь очи короля были подобны замерзшему льду. Ни крупицы тепла не осталось в их бездонной глубине. Лишь страдания, да нестерпимое горе, что в один миг лишили правителя всех радостей жизни, сделав ее вечной мукой.
Отбивая очередной удар, Владыка Лихолесья обернулся вокруг своей оси. Жемчужно-платиновые волосы волнами взметнулись в воздух. Словно покрытые инеем, или седые. А, ведь, когда-то, эти локоны могли соперничать с расплавленным золотом. Произошедшее стирало все краски и выпивало последние силы.
Что, если его отцу тоже суждено умереть?
При этой мысли у принца сильно закружилась голова. Колени неожиданно подкосились, и он рухнул на землю. Меч выпал из обессилевшей руки.
— Леголас! — голос отца доносился будто издалека. — Леголас!
Трандуил склонился над сыном. Взял за руку. Расположившиеся еще в самом начале тренировки на балконе члены Корпорации ахнули в голос.
— "Вы же не оставите меня, отец? Обещайте..." — мысленно шептал распростертый на земле будущий король, отчаянно не желавший им быть. — "Обещайте, что никогда не умрете..."
Холодные серые глаза. Словно ноябрьское небо, каменные скалы или равнодушный металл — такие же жесткие и бесстрастные. Всего за несколько тысяч лет — для бессмертного эльфа и тысячелетие не срок — яркая зелень выцвела в ничто, а ее обладатель стал ничем, ходячей оболочкой.
Беспрерывной чередой дней и ночей, лет и зим длится этот кошмарный сон.
Серые, словно тени ушедших. Когда-то они были зелеными.
— Сдается мне, слухи об эльфийской силе и выносливости сильно преувеличены, — задумчиво произнесла Баба Яга, принимая из рук Золушки чашку свежезаваренного чая. — Спасибо, внученька, — старуха подвинулась, освобождая место на расстеленном посреди изумрудно-зеленой опушки ковре-самолете. — Присаживайся. Рапунцель с Белоснежкой напекли этих... как их там? Макароны, что ли? — женщина поискала взглядом обеих. — Рапунцель! Как ваши печенья-то называются? Опять я запамятовала.
— Макаруны, — отозвалась принцесса. Она положила на блюдце несколько штук и протянула его Золушке. — Попробуй. Очень вкусные.
— Не хочется что-то, — Золушка мягко отодвинула тарелочку. — Аппетита нет.
— Ну и зря, — Рапунцель, как раз, с наслаждением откусила кусочек. — Смотри, а то не останется!
— И пусть, — Золушка, все-таки, присела на ковер подле Бабы Яги. Вид ее был печальным.
— Да выздоровеет твой принц, никуда не денется! — добродушно хохотнул Аззель Криорк. — С ним Кикимора и Готэль. Вылечат так, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Как новенький будет!
Золушка промолчала. Ее чай так и остался нетронутым и уже слегка остыл.
— Может, тебе долить кипятка? — предложила Золушке Спящая Красавица. — А то заболеешь еще — никак, осень на дворе...— принцесса поправила на своих плечах пушистую шаль. Она ужасно боялась простудиться: ведь болезнь означала непременный визит в лазарет к Кикиморе. А после недавнего происшествия с королем лесных эльфов, Красавица стала эту даму побаиваться.
— Не хочу я ничего, — покачала головой девушка. — И вообще, — Золушка поднялась на ноги. — Я лучше в замок вернусь.
— В замке и без тебя управятся, не переживай, — возразила Яга. Отдыхай, пока есть возможность. — Она потянула Золушку за руку, заставляя ее сесть обратно на ковер.
— Кто управится? Может, Лихо? — невесело отозвалась купеческая дочка. — Или Змей Горыныч? Он даже перемещается-то с трудом, в последнее время!
— Правильно! — встрепенулся Дракон. — Все яйца сожрал, вот брюхо и вылезло.
— Ты бы лучше на свое брюхо поглядел, троглотит паршивый! — рявкнула старуха. — Уже, небось, забыл, как летать. Целыми днями только и делаешь, что жрешь!
— Это я-то забыл?! — Ледяной Дракон прищурился. — Сейчас поглядим, кто тут летать не может...
— Эй, стой! Не смей! — поперхнувшись пирогом, Аззель изо всех сил вцепился в драконову лапу. — Ты же нас всех крыльями сметешь, да размажешь! И поминай как звали.
— Да-да, сядь лучше, сядь, — поспешно вставила старуха. — Все и так знают, что ты отлично летаешь. Просто я это...
—Устала, — подсказал Леопольд.
— Нервы пошаливают, — мурлыкнул Ученый Кот, нежно обнимая початую бутылочку валерьянки. Встрепенувшийся Дракон тем временем сел обратно на землю.
— Вот-вот, пошаливают! — закивала головой Баба Яга. — Уж больно много событий навалилось в последнее время. А здоровье уже не то.
— Может, капнуть тебе валерьяночки? — предложил Кот.
— Да, разве, поможет она? — вздохнула старуха. Чашку с чаем, однако, протянула.
— Конечно, поможет! — заверил ее Кот. — Ты что, сомневаешься в способностях Василисы?
— Не сомневаюсь, что ты! Никак, внучка моя... — Баба Яга отпила из чашки. — Однако эта История с эльфами... То ли квелые они там все поголовно, то ли впечатлительные Не пойму!
— Скоро все благополучно завершится и — да будет на то воля Профессора — одним длинноухим страдальцем в нашей Корпорации станет меньше. — Ледяной Дракон заботливо (насколько драконы вообще могут быть заботливы) похлопал женщину по спине. Та чуть не поперхнулась чаем:
— Ты осторожнее! Последний радикулит выбьешь - на что я жаловаться буду?
— Извини, — Гроза-Северных-Морей смущенно убрал лапу. — Я немного не рассчитал.
— Будем надеяться, что завершение Истории будет иметь счастливый конец, — Леопольд разломил пополам пирожок с рыбой и половинку протянул Коту В Сапогах. — Сама Небесная Фея разрешение на Отменяющий Обряд дала. Признаться, я... — тут Леопольд понизил голос до шепота — каждый день посещаю Священную Галерею, прошу у Мудрейших милости...
— Все это, конечно, чудесно, — медленно проговорил Кот Ученый. — Только завершаться нечему. У Трандуила нет своей самостоятельной Истории. До сих пор ломаю голову в догадках: как эльф умудрился добраться до нас? Такие как он, обычно, обречены сгинуть в Забвении.
— У Трандуила сын есть, чья История побогаче будет. А родственные связи, порой, многое решают. — Дракон в два укуса справился с огромным черничным пирогом и потянулся за следующим.
— Какая уж теперь разница, — Кот В Сапогах махнул лапой. — На нас свалилось Приключение. Нужно радоваться!
— Чему радоваться-то? — удивилась бабушка. — Нет никаких сведений о том, чтобы Отменяющий Обряд хоть раз кем-либо проводился. Вообще никаких! Все только в теории, да на бумаге. Фактов ноль. Если что пойдет не так — от замка мокрого места не останется. Тоже мне — нашел веселье!
— Так мы подготовимся! — возразил Кот. — Соберем волшебную силу, как в инструкции указано. Всех кудесников и магов Иномирья созовем.
— Кого ты позовешь, дурень хвостатый? — Яга, в своих лучших традициях, вновь была против. — Сарумана? Или Радагаста с его грибами?
— Гендальф точно не будет против, — Мальчик-С-Пальчик ловко съехал по румяному боку молодильного яблочка вниз на скатерть.
— Гендальф нынче в бизнесмены подался, лосей продает. Все Средиземье задолбал, —вздохнул Дракон. Сожрать его, что ли?
— Вот-вот! — подхватила старуха. Она задумалась. — Хаул, конечно же, вызовется помочь, но он притащит с собой сотни две мешков со всяким хламом. И, как пить дать, оккупирует разом все ванные! Должны быть варианты получше.
— Люциус М-малфой, — мурлыкнул Ученый. — Очень сильный маг.
Баба Яга посмотрела на него как на умалишенного:
— Ты совсем сбрендил от своей валерьянки, что ли? Люциус Малфой и Трандуил. Малфой и Трандуил, Кот! Да они же подерутся, обалдевши...
— Сначала обалдеют, потом подерутся, — поправил ее Дракон.
— Ну, уж нет. Сначала они измеряют длину своих хвостов, лахудры крашенные! — хрюкнул гном.
— И все равно подерутся! — заключила Яга. — Нет, не выход.
— Дуэль заранее обречена стать провальной, — толстое гномье пузо все еще сотрясалось от смеха. — Не пройдет и минуты, как длинноухая феечка запутается в роскошных тряпках и растянется среди тонн собственного пафоса!
— Да отцепись ты уже от Трандуила! — молчавшая до этого Золушка, наконец, не выдержала. — То "фея", то "принцесса". Разве, лично тебе Трандуил что-то плохое сделал?
— Он сделал моему народу! — набычился гном. Но, тем не менее, приумолк.
— Я думаю, нужно разослать письма во все края Иномирья. Пищи у нас хватит, места тоже — всегда хватало. Мы же, прежде всего, должны помочь. Для этого и существует наша Корпорация, — Кот Леопольд воздел к небу выпачканный в масле ножик к небу и торжественно произнес:
— Помогать в беде и жить дружно!
- Ага, со зверушкой-ксеноморфом в подвале. Всей честной компанией, — саркастично напомнил ему Дракон. — Не хочу показаться трусом, но эта зверина беспокоит даже меня. Как минимум, по той причине, что я ее в глаза не видел!
— Попроси у Кикиморы энциклопедию почитать, — мурлыкнул Ученый. — Оценишь опасность, так сказать, визуально...
— Трандуиловский олень, видно, уже заценил, — хохотнул Аззель. Долго сдерживать свои смешки и подтырки в сторону лесного короля было выше гномьих сил. — До сих пор поносом страдает. Весь лес загадил, скотина сохатая.
— Это он от хозяина заразился, — неожиданное шуточное предположение Дракона вызвало среди жителей Корпорации такую бурю веселья, что окажись эльфийская зверушка на тот момент где-нибудь поблизости — ее бы снесло волной разнокалиберного хохота.
На самом деле, глубоко в душе каждый из них знал, что положительный исход новой Истории также непредсказуем, как хрупок весь волшебный мир. Но сказочные обитатели замка изо всех сил старались поддерживать друг друга, не давая впасть в отчаянье. Ведь ничего другого им не оставалось.
читать дальше— Свалиться — никто не свалится, чай не на смерть бьются — возразила Дракону Баба Яга. — Но, что-то мне подсказывает, принц уже выдыхается.
Леголас и в самом деле выглядел неважно. Конечно, далеко не всякому были бы заметны эти изменения, но глаз старухи за триста лет возни с добрыми молодцами был уже наметан порядочно, а драконье зрение отродясь было очень острым. Поэтому они оба видели как тяжело дышит королевский наследник, и как замедляются его движения. Сидевшая по соседству Матушка Готэль рассеяно кивнула. Она неотрывно следила за происходящим внизу, не забывая, между тем, нашептывать заклинание. Рапунцель поначалу решила, что ведьма жульничает, втайне помогая одному из противников, но та спокойно объяснила своей названной дочери, что использует Замедляющие Чары исключительно для того, чтобы не пропустить ни единого движения тренирующихся. Сидевшая рядышком Кикимора тоже не страдала, но она предпочитала использовать более надежные методы. На данный момент таковым служил крошечный бинокль.
— И долго они еще будут там скакать? Такая скука... аж спать захотелось, — зевнула Спящая Красавица и плотнее закуталась в свою теплую шаль.
— Что ты такое говоришь?! — удивилась Золушка. — Разве, такое зрелище может навевать скуку?
— И особенно сон, — поддакнула с другой стороны Белоснежка. — Тут, скорее, последних его крупиц лишишься.
— А что интересного? — не сдавалась Красавица. — Наблюдать, как... — в этот момент Золушка громко ахнула и прижала ко рту платочек. Белоснежка покрылась пятнами. Такая реакция навевала невольные мысли о зверском смертоубийстве с полным расчленением пострадавшего. Или еще хуже — кровавой ничье, когда единственная возможность по достоинству оценить мастерство доблестных воинов — это устроить им пышные похороны.
Решив, что, возможно, пропускает Историческое Событие грядущего столетия, принцесса подошла к самому краю балкона и перегнулась через перила. Увиденное заставило ее отпрянуть и с тихим стоном опуститься на пол.
... принц неподвижно лежал на земле. Выпавший из его руки меч валялся неподалеку. Трандуил склонился над сыном. Кажется, он пытался нащупать пульс.
Спящая Красавица почувствовала, как ее сердце начинает биться все сильнее, словно, хочет выпрыгнуть из груди. Чтобы справиться с собой, девушка попыталась глотнуть побольше воздуха, открыла рот, но мир перед ее глазами покачнулся, и принцесса лишилась чувств.
* * *
— Смотри на меня, Леголас, — в очередной раз ловко избежав удара, король лесных эльфов сделал обманчивый выпад. Принц повелся: блокируя мнимый удар с одной стороны, Леголас невольно открылся с другой, и клинок Трандуила тут же устремился к цели. Однако, как и в предыдущий раз, нападение оказалось ложным: лезвие скользнуло в дюйме от незащищенного тела и тут же ушло в сторону. Молодой эльф инстинктивно дернулся и, споткнувшись о торчащий из земли корень, чуть не упал. За доли секунды принцу удалось восстановить равновесие, но он потерял драгоценное время.
— Леголас! — тон отца не принимал возражений, и принц послушно взглянул в глаза королю. — Ты должен смотреть на противника, а не на его меч. В отличие от взгляда, кусок металла даст тебе не так много информации...
Трандуил произносил прописные истины одну за другой, известные каждому, кто, хотя бы, раз в своей жизни пытался использовать холодное оружие по своему прямому назначению. Все это Леголасу было известно, включая необходимость зрительного контакта. Но он физически не мог себя заставить: каждый раз, как только их взгляды пересекались, принц испытывал необъяснимый трепет. Страх вперемешку с ощущением приближения чего-то неизбежного. Леголас не мог с уверенностью сказать, сколько негатива было в его предчувствии, но само его наличие пугало. И служило серьезной помехой на пути к победе.
— "Что, если на его месте сейчас был бы не я?" — думал он, наблюдая, как отец легко движется с мечом в руках. Разумеется, обманчиво простое внешне оружие обладало рядом особенностей: например, повинуясь желанию хозяина, клинок мог в мгновение раскалиться добела и, таким образом, причинить жертве дополнительные страдания. Голубое свечение сигнализировало о приближении врагов. Плюс способность к самоочищению и отсутствие необходимости в регулярной заточке. Но эти свойства не были чем-то из ряда вон выходящим: ими обладало оружие каждого эльфа. Однако было еще кое что, о чем эльфийский принц не знал (а ведь это знание могло гарантировать ему победу в поединке!) — еще с детства он был защищен от губительного воздействия клинка самим его владельцем.
... Леголас рос чрезвычайно подвижным и любопытным ребенком. От его внимания не ускользала ни одна вещь. Обилие игрушек не спасало: наиболее интересными для пристального изучения маленький принц считал предметы, принадлежащие отцу, на руках у которого проводил гораздо большую часть времени, нежели матери. Крупные грубоватые броши, перстни, длинные неповторимые в своём плетении цепи, каждая звень которых была украшена сверкающими кристаллами. Леголас все изучал с присущей детям его возраста кропотливостью. Трогал, гладил, тащил в рот — чтоб уж наверняка! — вызывая смех отца и беспокойство матушки.
В один прекрасный момент наследник добрался и до меча. На тот раз королю было совсем не до смеха: знакомство с опасной "игрушкой" закончилось сильным порезом, испугом всего семейства оптом, а также свежеприготовленным скандалом от любимой супруги. Впрочем, придворным лекарям тоже не поздоровилось: обезумев от страха за сына, Трандуил требовал зарастить рану мгновенно, угрожая казнить всех и каждого, кто окажется бессилен выполнить приказ. К счастью, регенерация тканей у эльфов протекает гораздо быстрее, чем у людей, иначе бы жители Лихолесья столкнулись с серьезной проблемой нехватки врачевателей.
Рана затянулась, а вот шрам остался. Длинная тонкая белая линия, пересекающая ладонь. Иногда она нестерпимо чесалась, причиняя некоторые неудобства, но Леголас настолько к этому привык, что перестал замечать. Будучи уже подростком, он несколько раз спрашивал у отца, откуда у него этот шрам. — "Ты порезался в детстве" — отвечал Трандуил. Фраза оставалась неизменной, поэтому принц перестал спрашивать. Леголас не задавал дополнительных вопросов, так как понимал: подробностей все равно не будет. Он хорошо знал повадки своего венценосного родителя, чтобы настаивать попусту и, тем самым, только злить короля. А Трандуил в гневе был страшен. Правда, в отношении сына его гнев быстро сменялся милостью.
Остальным же везло намного меньше: сколько таких бедолаг столетиями томилось в темницах, ожидая своей страшной участи! При всем при том, что единственной виной каждого из них был досадный случай подвернуться под горячую руку Владыки, когда тот пребывал в дурном настроении, что случалось достаточно часто. А после гибели супруги, по натуре вспыльчивый король продемонстрировал подданным и жителям соседних королевств такие грани своего характера, что много столетий подряд обращаться за помощью к Трандуилу рисковали только самые отчаянные и по очень крайней нужде. Не найдя в себе сил забыть всех ужасов Мордора и не смирившийся со своей потерей, король стал затворником: он практически не покидал свой подземный дворец. Изредка на лесных опушках устраивались празднества, но и те со стороны больше походили на поминки: тихие звуки арф, скромно потупившие взоры сидящие за трапезой эльфы, а во главе всего этого — их повелитель с каменным выражением лица и неизменным кубком в руках. Когда Леголас вырос и возмужал настолько, что мог покидать стены дворца и его окрестности, он не преминул пользоваться этой привилегией при каждом удобном случае, предпочитая охрану границ лицезрению равнодушного лика. Сказать по правде, принц был бы рад удрать гораздо дальше, но совесть не позволяла Леголасу покинуть своего единственного родителя, который, несмотря на значительный срок, продолжал глубоко страдать. Весть о трагической гибели королевы, в свое время, быстро разнеслась во все уголки Срединных Земель. Едва формальный период траура был завершен, в королевство стали поступать предложения соединить руки и сердца, а также богатства и военные силы вдовствующего эльфа и семьи какой-нибудь "прекрасной, словно лик луны" девицы. Вне зависимости от рода и племени, каждая предполагаемая невеста была "изумительно красива, умна, талантлива, учтива, скромна, добродетельна" — список достоинств, по обыкновению, был самой длинной частью письма и занимал пару-тройку свитков.
Однако, все старания королевских писцов были напрасны, а бумага, пергамент и драгоценные магические чернила тратились впустую: все письма, даже не будучи прочитанными, рвались на мелкие кусочки, портреты сжигались, а несчастные гонцы, которым "посчастливилось" явиться пред королевскими очами со столь незаманчивым предложением, активно пополняли темницы Лесного Владыки.
После расправы над очередной порцией такой почты, Трандуил, обычно, зверски напивался, после чего удалялся страдать в свои покои. Подобные выходки продолжались по нескольку дней.
Леголас преданно любил своего отца и уважал его горе. Положа руку на сердце, принц был далеко не в восторге от возможной перспективы заиметь мачеху — из тех жеманных человеческих девок, томных эльфиек или — не приведи Великий Эру! — еще кого-нибудь. Мало ли — ведь письма приходили даже из самых затрапезных уголков.
— "Папа, папа! Почему мама не встает? Она что, болеет?" — дергая отца за полы черной траурной мантии, маленький Леголас испуганно таращился на лежащую неподвижно женщину. Ее одежда была богато украшена, шелковистые локоны аккуратно уложены и отливали рыжиной в пламени многочисленных свеч. Со стороны казалось, что королева эльфов попросту легла вздремнуть. Пройдет минута-другая — и она откроет глаза, улыбнется, рассмеется, расскажет сказку... Но королева молчала.
Трандуил тоже молчал. Крепко сцепив зубы, чтобы не завопить от нестерпимой боли, он молчал. Побелевшие пальцы комкали шелковое покрывало, судорожно сжимали прохладные податливые руки — мертвый эльф мало чем отличается от спящего живого. Лишь по-настоящему острый взгляд сумеет заметить полное отсутствие дыхания. В отличие от человеческих, тела эльфов практически не подвержены разложению. Если не проводить Обряд, погибший может оставаться неизменным многие тысячи и тысячи лет. Может оставаться...
— "Может", — Трандуил обвел помещение невидящим взглядом. Тени от крошечных язычков пламени неутомимо плясали на каменных стенах. За исключением сидевшего у его ног Леголаса в покоях было ни души.
— Пап, а мама...
— Да, сынок, — сквозь зубы прошипел Трандуил. — Мама проснется. Непременно, проснется. Я ее разбужу.
Ему казалось, что в один прекрасный момент его челюсти не выдержат, а зубы попросту раскрошатся. Но он не имел права давать волю чувствам. Не сейчас, когда принц рядом. Не сейчас, когда в голове начал зарождаться безумный план...
Огромным усилием воли заставив себя оторваться от лицезрения покойной супруги, король встал с колен и взял сына на руки.
— А мама... — привычно цепляясь за золотистые локоны родителя, наследник взглядом указал на ложе. — Ты ведь ее здесь не оставишь, правда?
— Не оставлю, сынок, не оставлю. Я, непременно, ее заберу, — Трандуил запечатлел на лбу принца поцелуй. Его щеки были мокрыми от слез. — Но сначала я отнесу тебя. Идем.
— Ваше Величество, — едва король с сыном на руках пересекли порог, перед ними, словно из-под земли, нарисовался один из жрецов. По тому, как эльф судорожно трепал край своих одежд было видно, что он сильно нервничает. — Все готово, Ваше Величество. Можно начинать Обряд...
— Нет, — Трандуил даже не удостоил жреца взглядом.
— П-прошу прощения? Ваше Величество! — от неожиданности бедняга даже начал заикаться. — П-предать т-тело Древу. Это Т-традиция...
— Я же сказал: нет! — король лесных эльфов начал терять терпение. К тому же, он ненавидел повторять что-либо дважды. — Обряда не будет.
— Н-но... — если все будет продолжаться в подобном ключе, похоже, предавать Священному Древу придется скоропостижно испустившего дух жреца.
— Прочь с дороги! — в широко распахнутых изумрудных глазах полыхало пламя.— Прочь! Все прочь!!!
Маленький Леголас, продолжавший находиться на руках отца, зажмурился от страха. Он еще ни разу не видел короля в такой ярости. Злые полные слез воспаленные глаза на побледневшем покрытом пятнами лице, перекошенный рот — принц едва не заплакал. Всегда прекрасный Трандуил теперь казался страшнее самого страшного чудовища.
— В-ва... — странно, но упрямый жрец был все еще тут.
— УБИРАЙТЕСЬ К ЧЕРТУ!!! — истошный вопль потонул в сильнейшем грохоте, раздавшемся в следующее мгновение. Казалось, весь дворец рассыпется как карточный домик. Стены и пол дрожали, а высокие своды грозились вот-вот обрушиться на головы перепуганных до смерти находившихся в нем эльфов. Камень покрылся трещинами, все вокруг загудело, затряслось. Что-то громоздкое упало и разбилось, в воздухе отчетливо запахло гарью и озоном...
... а потом все стихло. И Леголас, наконец, осмелился посмотреть вокруг. Первое, что он увидел — это глаза отца. Они были серыми.
С тех самых пор и до нынешнего дня — собрав последние остатки воли в кулак, наследный принц упрямо смотрел в лицо напротив. Некогда имевшие цвет чистейших изумрудов, теперь очи короля были подобны замерзшему льду. Ни крупицы тепла не осталось в их бездонной глубине. Лишь страдания, да нестерпимое горе, что в один миг лишили правителя всех радостей жизни, сделав ее вечной мукой.
Отбивая очередной удар, Владыка Лихолесья обернулся вокруг своей оси. Жемчужно-платиновые волосы волнами взметнулись в воздух. Словно покрытые инеем, или седые. А, ведь, когда-то, эти локоны могли соперничать с расплавленным золотом. Произошедшее стирало все краски и выпивало последние силы.
Что, если его отцу тоже суждено умереть?
При этой мысли у принца сильно закружилась голова. Колени неожиданно подкосились, и он рухнул на землю. Меч выпал из обессилевшей руки.
— Леголас! — голос отца доносился будто издалека. — Леголас!
Трандуил склонился над сыном. Взял за руку. Расположившиеся еще в самом начале тренировки на балконе члены Корпорации ахнули в голос.
— "Вы же не оставите меня, отец? Обещайте..." — мысленно шептал распростертый на земле будущий король, отчаянно не желавший им быть. — "Обещайте, что никогда не умрете..."
Холодные серые глаза. Словно ноябрьское небо, каменные скалы или равнодушный металл — такие же жесткие и бесстрастные. Всего за несколько тысяч лет — для бессмертного эльфа и тысячелетие не срок — яркая зелень выцвела в ничто, а ее обладатель стал ничем, ходячей оболочкой.
Беспрерывной чередой дней и ночей, лет и зим длится этот кошмарный сон.
Серые, словно тени ушедших. Когда-то они были зелеными.
* * *
— Сдается мне, слухи об эльфийской силе и выносливости сильно преувеличены, — задумчиво произнесла Баба Яга, принимая из рук Золушки чашку свежезаваренного чая. — Спасибо, внученька, — старуха подвинулась, освобождая место на расстеленном посреди изумрудно-зеленой опушки ковре-самолете. — Присаживайся. Рапунцель с Белоснежкой напекли этих... как их там? Макароны, что ли? — женщина поискала взглядом обеих. — Рапунцель! Как ваши печенья-то называются? Опять я запамятовала.
— Макаруны, — отозвалась принцесса. Она положила на блюдце несколько штук и протянула его Золушке. — Попробуй. Очень вкусные.
— Не хочется что-то, — Золушка мягко отодвинула тарелочку. — Аппетита нет.
— Ну и зря, — Рапунцель, как раз, с наслаждением откусила кусочек. — Смотри, а то не останется!
— И пусть, — Золушка, все-таки, присела на ковер подле Бабы Яги. Вид ее был печальным.
— Да выздоровеет твой принц, никуда не денется! — добродушно хохотнул Аззель Криорк. — С ним Кикимора и Готэль. Вылечат так, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Как новенький будет!
Золушка промолчала. Ее чай так и остался нетронутым и уже слегка остыл.
— Может, тебе долить кипятка? — предложила Золушке Спящая Красавица. — А то заболеешь еще — никак, осень на дворе...— принцесса поправила на своих плечах пушистую шаль. Она ужасно боялась простудиться: ведь болезнь означала непременный визит в лазарет к Кикиморе. А после недавнего происшествия с королем лесных эльфов, Красавица стала эту даму побаиваться.
— Не хочу я ничего, — покачала головой девушка. — И вообще, — Золушка поднялась на ноги. — Я лучше в замок вернусь.
— В замке и без тебя управятся, не переживай, — возразила Яга. Отдыхай, пока есть возможность. — Она потянула Золушку за руку, заставляя ее сесть обратно на ковер.
— Кто управится? Может, Лихо? — невесело отозвалась купеческая дочка. — Или Змей Горыныч? Он даже перемещается-то с трудом, в последнее время!
— Правильно! — встрепенулся Дракон. — Все яйца сожрал, вот брюхо и вылезло.
— Ты бы лучше на свое брюхо поглядел, троглотит паршивый! — рявкнула старуха. — Уже, небось, забыл, как летать. Целыми днями только и делаешь, что жрешь!
— Это я-то забыл?! — Ледяной Дракон прищурился. — Сейчас поглядим, кто тут летать не может...
— Эй, стой! Не смей! — поперхнувшись пирогом, Аззель изо всех сил вцепился в драконову лапу. — Ты же нас всех крыльями сметешь, да размажешь! И поминай как звали.
— Да-да, сядь лучше, сядь, — поспешно вставила старуха. — Все и так знают, что ты отлично летаешь. Просто я это...
—Устала, — подсказал Леопольд.
— Нервы пошаливают, — мурлыкнул Ученый Кот, нежно обнимая початую бутылочку валерьянки. Встрепенувшийся Дракон тем временем сел обратно на землю.
— Вот-вот, пошаливают! — закивала головой Баба Яга. — Уж больно много событий навалилось в последнее время. А здоровье уже не то.
— Может, капнуть тебе валерьяночки? — предложил Кот.
— Да, разве, поможет она? — вздохнула старуха. Чашку с чаем, однако, протянула.
— Конечно, поможет! — заверил ее Кот. — Ты что, сомневаешься в способностях Василисы?
— Не сомневаюсь, что ты! Никак, внучка моя... — Баба Яга отпила из чашки. — Однако эта История с эльфами... То ли квелые они там все поголовно, то ли впечатлительные Не пойму!
— Скоро все благополучно завершится и — да будет на то воля Профессора — одним длинноухим страдальцем в нашей Корпорации станет меньше. — Ледяной Дракон заботливо (насколько драконы вообще могут быть заботливы) похлопал женщину по спине. Та чуть не поперхнулась чаем:
— Ты осторожнее! Последний радикулит выбьешь - на что я жаловаться буду?
— Извини, — Гроза-Северных-Морей смущенно убрал лапу. — Я немного не рассчитал.
— Будем надеяться, что завершение Истории будет иметь счастливый конец, — Леопольд разломил пополам пирожок с рыбой и половинку протянул Коту В Сапогах. — Сама Небесная Фея разрешение на Отменяющий Обряд дала. Признаться, я... — тут Леопольд понизил голос до шепота — каждый день посещаю Священную Галерею, прошу у Мудрейших милости...
— Все это, конечно, чудесно, — медленно проговорил Кот Ученый. — Только завершаться нечему. У Трандуила нет своей самостоятельной Истории. До сих пор ломаю голову в догадках: как эльф умудрился добраться до нас? Такие как он, обычно, обречены сгинуть в Забвении.
— У Трандуила сын есть, чья История побогаче будет. А родственные связи, порой, многое решают. — Дракон в два укуса справился с огромным черничным пирогом и потянулся за следующим.
— Какая уж теперь разница, — Кот В Сапогах махнул лапой. — На нас свалилось Приключение. Нужно радоваться!
— Чему радоваться-то? — удивилась бабушка. — Нет никаких сведений о том, чтобы Отменяющий Обряд хоть раз кем-либо проводился. Вообще никаких! Все только в теории, да на бумаге. Фактов ноль. Если что пойдет не так — от замка мокрого места не останется. Тоже мне — нашел веселье!
— Так мы подготовимся! — возразил Кот. — Соберем волшебную силу, как в инструкции указано. Всех кудесников и магов Иномирья созовем.
— Кого ты позовешь, дурень хвостатый? — Яга, в своих лучших традициях, вновь была против. — Сарумана? Или Радагаста с его грибами?
— Гендальф точно не будет против, — Мальчик-С-Пальчик ловко съехал по румяному боку молодильного яблочка вниз на скатерть.
— Гендальф нынче в бизнесмены подался, лосей продает. Все Средиземье задолбал, —вздохнул Дракон. Сожрать его, что ли?
— Вот-вот! — подхватила старуха. Она задумалась. — Хаул, конечно же, вызовется помочь, но он притащит с собой сотни две мешков со всяким хламом. И, как пить дать, оккупирует разом все ванные! Должны быть варианты получше.
— Люциус М-малфой, — мурлыкнул Ученый. — Очень сильный маг.
Баба Яга посмотрела на него как на умалишенного:
— Ты совсем сбрендил от своей валерьянки, что ли? Люциус Малфой и Трандуил. Малфой и Трандуил, Кот! Да они же подерутся, обалдевши...
— Сначала обалдеют, потом подерутся, — поправил ее Дракон.
— Ну, уж нет. Сначала они измеряют длину своих хвостов, лахудры крашенные! — хрюкнул гном.
— И все равно подерутся! — заключила Яга. — Нет, не выход.
— Дуэль заранее обречена стать провальной, — толстое гномье пузо все еще сотрясалось от смеха. — Не пройдет и минуты, как длинноухая феечка запутается в роскошных тряпках и растянется среди тонн собственного пафоса!
— Да отцепись ты уже от Трандуила! — молчавшая до этого Золушка, наконец, не выдержала. — То "фея", то "принцесса". Разве, лично тебе Трандуил что-то плохое сделал?
— Он сделал моему народу! — набычился гном. Но, тем не менее, приумолк.
— Я думаю, нужно разослать письма во все края Иномирья. Пищи у нас хватит, места тоже — всегда хватало. Мы же, прежде всего, должны помочь. Для этого и существует наша Корпорация, — Кот Леопольд воздел к небу выпачканный в масле ножик к небу и торжественно произнес:
— Помогать в беде и жить дружно!
- Ага, со зверушкой-ксеноморфом в подвале. Всей честной компанией, — саркастично напомнил ему Дракон. — Не хочу показаться трусом, но эта зверина беспокоит даже меня. Как минимум, по той причине, что я ее в глаза не видел!
— Попроси у Кикиморы энциклопедию почитать, — мурлыкнул Ученый. — Оценишь опасность, так сказать, визуально...
— Трандуиловский олень, видно, уже заценил, — хохотнул Аззель. Долго сдерживать свои смешки и подтырки в сторону лесного короля было выше гномьих сил. — До сих пор поносом страдает. Весь лес загадил, скотина сохатая.
— Это он от хозяина заразился, — неожиданное шуточное предположение Дракона вызвало среди жителей Корпорации такую бурю веселья, что окажись эльфийская зверушка на тот момент где-нибудь поблизости — ее бы снесло волной разнокалиберного хохота.
На самом деле, глубоко в душе каждый из них знал, что положительный исход новой Истории также непредсказуем, как хрупок весь волшебный мир. Но сказочные обитатели замка изо всех сил старались поддерживать друг друга, не давая впасть в отчаянье. Ведь ничего другого им не оставалось.